Психотерапия и мистицизм часто рассматриваются как полные антиподы, поскольку первая основана на материалистическом основании и научном методе познания, а второй – на холистической доктрине и интуитивном знании. Но соответствует ли такой взгляд реальному положению вещей?
Между тем духовные учения древности, лежащие в фундаменте мистицизма, больше говорят о внутреннем мире человека, чем о Боге (в обыденном понимании этого слова), а духовные практики, нацеленные на освобождение от иллюзорного двойственного мировосприятия, скорее являются прообразами современной психотерапии, чем способами поклонения божествам. Иными словами, мистицизм — скорее хорошо забытая основа психологии и психотерапии, чем их противоположность.
Содержание
Психотерапия в рамках эмпирической науки
Психология, как раздел эмпирической науки, и психотерапия, как её прикладной аспект, возникли в XVIII — XIX вв., когда лечение душевных расстройств перешло из области священнодействия в область рациональной медицины, точнее, такой её специализации, как психиатрия. Изначально она имела дело в основном с безумием, но психоанализ Фрейда распространил психотерапию также на неврозы и расстройства характера. Сфера компетенции психиатров значительно расширилась и стала включать в себя работу с экзистенциальным человеческим страданием, что традиционно было прерогативой мистицизма, к которому исторически и восходит психотерапия.
Зарождение традиционной психологии и психотерапии в лоне медицины как эмпирической науки отразилось на её философском основании и аксиоматике. В качестве первого негласно выступает материализм, отделяющий человека от объективной реальности феноменального мира. Что касается аксиоматики, то термин «психо» (от др.-греч. ψυχή «душа») парадоксальным образом исчезает из понятийного базиса. Классические современные определения психики человека как объекта, данного для наблюдений в рефлексиях эмоций, чувств, мнений и, наконец, поведения ставит психологию как науку, изучающую этот объект, в один ряд с эмпирическими науками. При этом два главных парадокса эмпирической науки – необъективность наблюдения и неоднозначность толкования языка — проявляются в крайней форме, поскольку речь всегда идёт о попытке объективировать субъективное. В самом деле: все, чем располагает психолог, исследуя психику своего пациента, это возможность наблюдать его поведение и внимать его языку (в том числе языку тела) при коммуникации. Что же касается «повторяемости наблюдений», то и этого добиться невозможно. Изучаемые феномены внутреннего мира человека неповторимы. Точнее, они проявляют себя всякий раз по-новому, в зависимости от настроения, внутреннего душевного состояния и физического здоровья.
Поворотным пунктом, определившим современный облик классической психологии и ее реактивную парадигму, следует считать переопределение предмета изучения. Если в Античный и Богословский периоды этим предметом была душа, то теперь им все больше становится поведение и внешне наблюдаемые эмоциональные проявления — депрессия, слёзы, паника, истерика и т. п. Благодаря развитию биологии, в том числе: теории эволюции Ч. Дарвина, работам Г. Спенсера, И. П. Павлова и других исследователей, психология не только отошла от своих исконных сакральных корней, идентифицировав себя с естественными дисциплинами, но и вывела свой предмет изучения, как сказал И. М.Сеченов, «из поля ненаблюдаемого сознания в поле наблюдаемых проявлений психики».
Как следствие такого поворота, претерпело изменение и само понятие сознания. В классическом психоанализе (в особенности в бихевиоризме) принято акцентироваться на его отражающей функции. Сознание здесь определяется как вторичный эпифеномен человеческого мозга, генерирующий поведенческие, эмоционально-чувственные и когнитивные реакции в ответ на восприятие «объективной реальности». Как справедливо замечают В. П. Зинченко и М. К. Мамардашвили в своей книге «Проблема объективного метода в психологии»: «Наивная попытка искать не там, где потеряли, а там, где светлее, с неизбежностью ведет психологов к различным формам редукционизма психики».
Очевидно, что вследствие этого классическая психотерапия относительно успешно решает проблемы коррекции психологического развития детей, подростков и молодых людей, но дает сбои при подходе к проблемам старшего возраста, обусловленным экзистенциальным вакуумом (потерей смысла жизни). Неслучайно циклы психологического развития личности в персонологии так подробно описаны для возрастов до середины жизни, а за пределы кризиса середины жизни, как правило, не распространяются.
Приобретя статус прикладной науки, классическая психотерапия обогатилась за счет системного понимания невротических и психотических симптомов. На ее вооружении сегодня находятся изощренные технические процедуры. При этом как прикладная наука она понесла потери, лишившись своей сакральной составляющей. Материалистическое основание психологии как эмпирической науки о человеке, в котором «субъект» и «объект» наблюдений разделены, неизбежно сужает спектр решаемых ею душевных проблем. Это прежде всего связано с тем, что фундаментальные источники душевных страданий – ложное самоотождествление («я»-концепция), утрата смысла жизни и мотивации к духовному пробуждению — просто не могут быть ею обнаружены.
Психотерапия в рамках мистицизма
К сожалению, мистицизм часто ассоциируется со всякого рода подделками, которыми насыщен современный рынок «эзотерических услуг». Изначальное содержание сакральных текстов и учений, лежащих в основе мистицизма, или утрачено, или намеренно искажено. В результате человек, столкнувшийся с проблемами душевной дисгармонии, депрессивного состояния, утративший ориентиры в поиске смысла своего существования, мечется между религиозными ритуалами и классической психотерапией, основанной на «научном подходе». В лучшем случае, такой искатель совьет себе временную зону психологического комфорта, основываясь на очередной иллюзии, и продолжит транс своей повседневной жизни. В худшем – уйдет в «истинно верующие» с переформатированием убеждений под каноны своей церкви и тотальной утерей индивидуальности.
Парадокс ситуации состоит в том, что мистицизм, в своем изначальном понимании, подводит философскую основу под то, что сегодня именуется психоанализ. Причина в том, что мистицизм опирается на холономную парадигму, которая, как показывает опыт истории развития той же эмпирической науки (например, квантовой физики), более полно описывает реальность и включает ее «объективный» (видимый) компонент как частный случай (подробнее см., например, «Фритьоф Капра «Дао физики»).
Чтобы окончательно рассеять предрассудки, препятствующие правильному пониманию мистицизма, необходимо обратиться к классической мистической литературе (см. например «Упанишады», «Философия даосизма» или «Мудрость суфиев»). Внимательное изучение древних духовных учений (Индуизм, Суфизм, Буддизм, Даосизм, Нагуализм и др.) обнаруживает удивительное сходство принципов и даже процедур, используемых для достижения общей цели – трансформации сознания. Такое согласие убеждает в том, что мистическая традиция имеет дело не с фантазиями и заблуждениями, а с чем-то вполне реальным. Более того, когда становится очевидным, что мистические процедуры (духовные практики) направлены на изменение шаблонов восприятия и мышления как источников человеческих страданий, идея, согласно которой мистицизм можно толковать как архаичную форму психотерапии (вечной психотерапии), становится не лишенной оснований.
Упанишады, например, учат, что, абстрагировавшись от мыслительных категорий, можно познать непроявленную в формах реальность, лежащую в основе всего существующего. Возникший позднее на схожем субъективном опыте восприятия целостности буддизм утверждает, что обычный опыт двойственного «я»-восприятия иллюзорен. Страдание, происходящее из этой иллюзии, исцеляется осознанием и переживанием истины. Будда подчеркивал, что его учение — это Путь, а не философия и тем более не религия. По сути своей, буддийский Путь достижения субъективной целостности (Благородный Восьмеричный Путь) представляет собой перечень общих этических норм жизни для последователей учения Будды. Кроме соблюдения этих норм, человек, вставший на Путь духовного пробуждения, должен непрерывно практиковать недвойственное восприятие. Варианты практик зависят от его культурной принадлежности. Так, для приверженцев буддизма и индуизма — это медитации, коаны — для дзен буддистов, молитвы – для христиан, танец кружения — для суфиев. Речь, таким образом, идет об осознанном намерении к развитию скрытой интуитивной способности, имеющейся у всех людей и позволяющей осуществить фундаментальную внутреннюю трансформацию сознания (духовное пробуждение), результатом которой будет обретение целостного (мироцентричного) восприятия и переживание Бога в себе.
Мистики разных эпох и культур сходятся в описании выхода человеческого сознания из ловушки двойственного восприятия и переживания целостности как состояния высшего блаженства и абсолютной реализованности, не похожего ни на какие телесные удовольствия. Человек здесь не отделен от переживания, а становится с ним единым целым. Он способен пережить это состояние и при этом вернуться (при необходимости) в прежнее состояние, которое им воспринимается теперь как относительно менее пробуждённое, но более функциональное с точки зрения выживания в природе и социуме. (Подробнее об этом см. Стив Тейлор, «Скачок. Психология духовного пробуждения».)
Подчеркнем, что мистические учения Востока вскрывали глубинные экзистенциальные причины душевных страданий и в этом смысле воспринимались своими приверженцами не как религия, но скорее как профилактика возможных душевных расстройств.
Действительно холистический взгляд мистицизма на природу сознания и человека, как его носителя и одновременно наблюдателя за его содержанием, переворачивает картографию человеческой психики таким образом, что все аспекты человеческой личности оказываются лишь проекциями двойственного восприятия на различные жизненные контексты. Конфликтные модели развития личности, принятые на вооружение в классическом психоанализе, при таком взгляде на человека уступают место эволюционным моделям. Проблемы утраты с годами жизненных ориентиров и смыслов (экзистенциальный вакуум) не только не возникают, но трансформируются в свою противоположность. Путевой человек с годами приходит ко все бόльшему духовному пробуждению и становится все более осознанным соучастником эволюции. Это автоматически смещает фокус его бессознательных мотиваций с удовлетворения эго-потребностей на преодоление в себе эгоцентризма. Неслучайно передовые направления современной психологии и психотерапии, такие как интегральная или квантовая психология, психология сознательной эволюции, трансперсональная и процессуальная психотерапия, логотерапия, рассматривают философские основания мистицизма в качестве понятийного базиса.
Рассмотрим последовательно каждую из трёх вышеупомянутых фундаментальных проблем психотерапии в контексте классического подхода и под углом зрения мистицизма.
Ложное самоотождествление (проблема сознания)
Попытка объективировать субъективное порождает бесконечный ряд отражений, приводит к путанице в терминологии и противоречиям в базовых установках. В частности, официальная психология склонна игнорировать разницу между сознанием и содержанием сознания, не придавая значения тому, насколько важным может быть подобное различие. Разница между сознанием и его содержанием у человека подобна разнице между облаками и небом, на синем фоне которого они проплывают. В быту и то и другое называется «небо». Но облака – формы атмосферной воды, а синий фон – бездонное космическое пространство, подсвеченное Рэлеевским рассеянием солнечных лучей в земной атмосфере. В данной аналогии сознание играет роль внутреннего пространства, в котором проявляется его содержание, т. е. формы — эмоции, мысли, душевные импульсы, образы и ощущения. Человек может их свидетельствовать (наблюдать и переживать), но не может вполне адекватно описывать для стороннего наблюдателя. Точно такими же наблюдаемыми, но невыразимыми однозначно формами являются внутренние ощущения тела и образы самих себя (то представление, которое мы о себе имеем). Но тот фон, на котором происходит наблюдение и переживание, всегда остаётся вне наблюдения. Между тем именно он, а не порождаемые психикой ментальные образы, и представляет собой истинное «я» человека, информационно неотделимое от первоисточника (подробнее об этом см., например, А. Дейкман, Наблюдающее «Я»).
Эта фундаментальная ошибка порождает путаницу в определении «я»-структуры. В классическом психоанализе человеческое «я» расщеплено на три компоненты: животное начало (Ид), функционирующее на бессознательном уровне и формирующее потребности; социальное начало (Суперэго), функционирующее на сознательном уровне и формирующее моральные установки; действующее начало (Эго), функционирующее на пограничном уровне и формирующее компромиссные решения по удовлетворению потребностей Ид и ограничений Суперэго. Современное продолжение классического психоанализа в рамках эволюционной психологии идет еще дальше в расщеплении человеческого «я». Так, согласно мультимодульной концепции содержания человеческого сознания, «я»-структура психики в каждый текущий момент жизни это та социальная роль (маска, образ, PR-агент), эволюционный психологический механизм которой в настоящее время владеет фокусом внимания, т. е. черпает внутреннюю энергию для своей реализации. Неудивительно, что человек, в рамках эволюционной концепции формирования личности, трактуется как моральное (Роберт Райт «Моральное животное») либо рациональное («Дуглас Кенрик «Рациональное животное» l» ) животное.
Мистицизм, напротив, рассматривает сознание как определяющий принцип и первоисточник всего сущего, который явно проявляется в видимых формах природы, но не сводится к ним. В древнем индуизме (философия Санкхья) этот источник именуется Пракрити, в Буддизме — Шуньята (Великая пустота), в греческой философии — Великий Логос. Человек же является той формой проявления всепроникающего сознания, на которой возникает потенциальная возможность самоидентификации с ним. Основным препятствием здесь является культурно обусловленная ловушка двойственного восприятия — тем более глубокая и трудно преодолимая, чем выше приоритет абстрактного мышления перед чувственным переживанием. Именно ловушка двойственного восприятия, порождающая ложное «я» (эго), согласно мистическим традициям, и выступает в роли основной причины душевных страданий человека. Именно на преодолении ловушки двойственного восприятия сходится, как в фокусе линзы, все разнообразие духовных учений и техник духовного пробуждения древности, которые мы объединяем в понятии вечная психология мистицизма.
Проблема смысла
Материалистическое толкование Дарвинизма с неизбежностью ведёт к выводу о случайности зарождения жизни на Земле и бессмысленности эволюции. Этот неутешительный вывод в сухом остатке включает три следующих пункта:
1. Жизнь на земле зародилась случайно. Человек – побочный продукт эволюции. Его «разумность» — результат случайной генетической мутации. Никакого Божественного плана не существует, равно как и Творца.
2. Мы живем в чуждой и токсичной к любой жизни Вселенной;
3. Мы пришли из ничего и вернемся в ничто после смерти.
С точки зрения когнитивной психологии познания — это типичная триада депрессивного мышления:
1. Я — никчемный человек;
2. Этот мир недружелюбен;
3. Мое прошлое – трагедия, мое будущее безнадежно.
Как показал Аарон Бек, такая триада приводит к крайне низкой самооценке, параличу воли и угнетенному душевному состоянию. Следствием этой триады в основе эмпирической науки становится патологическая недооценка потенциала человека. Проблема заключается в том, что человек, оторванный от своих духовных корней и находящийся в обычном состоянии сознания (в ловушке двойственности), неосознанно воспринимает жизнь как катастрофу. Неудивительно, что у такого человека на определённом возрастном рубеже возникает острый психологический кризис, вызванный утратой смысла продолжения жизни и жизненных ориентиров (экзистенциальный кризис середины жизни). Великий швейцарский психолог и философ Карл Густав Юнг относил жажду постижения смысла жизни к основам психологической выживаемости человека, обостряющейся к пожилому возрасту. Вот что он писал по этому поводу в своей книге «Современный человек в поисках души»: «Мы не можем прожить вечер жизни по той же самой программе, что и утро, потому что того, чего много утром, будет мало вечером, а то, что верно утром, вечером будет уже неверно».
Получается, что материалистическая основа науки о возникновении жизни и её эволюции неявно порождает у своих последователей депрессивный синдром, с которым официальная психология не в силах справиться, ибо стоит на тех же философских позициях.
Основное положение мистицизма, как было показано выше, состоит в том, что реальность, воспринимаемая в рамках обыденного сознания («здравого смысла»), на деле является искажением, и человеческие страдания есть следствие веры в искажённую картину мира. Согласно мистической традиции смысл жизни доступен человеку через прямое переживание истины. Мистическая интуиция как инструмент прямого познания, в свою очередь, потенциально доступна человеку, однако требует для своего развития осознанного намерения и развития (сознательной эволюции психики). Духовно пробуждённый человек свободен от экзистенциального вакуума и, как следствие, — от депрессивного синдрома, ему открыт смысл его собственной жизни и цель человеческого существования в целом.
Проблема мотивации
Внутреннее состояние человека, определяющее его внешние проявления в поведении, во многом определяется мотивирующими его действия импульсами. Последние часто не осознаются явно. Современная психотерапия склонна обращаться к исследованию мотивов поведения, только когда они вызывают конфликты, порождающие те или иные патологические симптомы. Это обусловлено конфликтной моделью личности, принятой в классическом психоанализе. В рамках этой модели практически любую психологическую проблему можно свести к конфликту между животным (Ид) и социальным (Суперэго) началами человеческой личности. Так, например, повышенную раздражительность, телесные зажимы, негативное восприятие людей и даже утрату жизненных ориентиров и связанную с этим депрессию – все это формально можно свести к хронической сексуальной неудовлетворенности и соответствующему незавершенному гештальту. Однако, несмотря на лавинообразный рост психотерапевтических услуг в крупных городах современного цивилизованного мира, число обращений с подобными проблемами здесь лишь возрастает (см., например, Тиганов А. С. «Распространённость психических заболеваний»). Очевидно, что подобный подход – интерпретация симптомов и их устранение на базе классической конфликтной модели личности в персонологии – не вскрывает истинных причин большинства душевных проблем человека.
Согласно мистическим учениям большинство душевных проблем человека берут свое начало в искажённом фокусе мировосприятия. Иллюзорное, отделённое от мира человеческое «я» вынуждено компенсировать глубинную и несознаваемую внутреннюю тревожность и неуверенность в своей самоидентификации за счет все новых и новых социальных масок. Это приводит к постоянному дефициту внутренней энергии, и как следствие – к вышеупомянутым душевным расстройствам. Избавление от этого тяжкого бремени, согласно всем мистическим учениям, лежит в преодолении в себе ложного «я», выходе из темноты двойственного мировосприятия на свет целостности. По сути, все духовные практики и этические нормы мистических школ древности нацелены на инициацию этой базовой мотивации человеческого существа – стремлению к трансформации эгоцентричного сознания в мироцентричное и духовное пробуждение. Заметим, что практически все гуманистические (стремящиеся к развитию) модели личности питаются своими корнями мистическими учениями древности.
Синтез всех трёх проблем
Проблемы сознания, смысла и мотивации связаны между собой единой целью – поиском истинного «я» и его эволюционным предназначением. Обнаружение и развитие в себе внутреннего наблюдателя (наблюдающего «Я»), лишённого эгоцентричной перспективы восприятия, обеспечивает понимание глубинных мотивов к эволюции психики и возможность измениться. Трансформация фокуса мировосприятия от эгоцентричного к мироцентричному позволяет развить интуитивное восприятие и открыть для себя доступ к смыслу. Интуитивное проникновение в природу реальности знаменует трансформацию двойственного восприятия в целостное и переход к следующей фазе эволюционного развития человеческой расы. У этого процесса, как отмечает Тейяр де Шарден в своей программной книге «Феномен человека», нет видимого конца.
Вот как резюмирует мысль о преемственности психологии древним мистическим традициям душевного целительства Артур Дейкман в своей книге «Наблюдающее Я»: «Если бы западная психология позаимствовала подобное видение, она достигла бы более глубокого понимания человеческого сознания, что не только расширило бы сферу применения психотерапии и повысило бы ее эффективность, но удовлетворило бы и другие, гораздо более важные для нашего благополучия потребности».
Автор: Аркадий Мадатов
